В нетеплый весенний вечер Барановский с Рамишевским решили выпить пива в городке - деревеньке с замечательным названием Херштайн.
После полутора литров выпитого пива, Барановский заметил в небе самолетик и неожиданно спросил Рамишевского:
- А как вас выжили из авиабизнеса молдаване?
Рамишевский не поперхнувшись, не заикаясь и не рыгая ответил:
-Как сказала одна женщина-экскурсовод Молдавского национального музея: Мы(молдаване) всегда использовали против захватчиков три вида самообороны - женщин, вино и фальшивые деньги! Я бы мог еще кое что добавить, но нет смысла...
-Дааа-а, - затянул Барановский.- Не ожидал...что они на такое способны.
-А почему спросил? - заинтересовался Рамишеский.
- Да сын на молдаванке женился,- сказал Барановский.
- А где он ее нашел? неужто по дороге ...домой? - спросил Рамишевский
- Ага! по дороге домой через интернет.- ответил Барановский и посмотрел снова в небо.
Оно уже было темным, почти черным и самолетика было не видать.
Рамишевский-тайные желания
Рамишевский, каждый год в конце июля, ходил к своему озеру-смотреть на звездопад.
Он смотрел на это явление природы и загадывал желание, чтоб хоть одна звезда упала на голову Барановского и тот изменил свое отношение к жизни и творчеству.
Женщина из Принтера
Барановский читал тридцать восьмую книгу Донцовой, постоянно хмурясь, нервно покусывая верхнюю губу редкими нижними зубами и протирая большим носовым платком, потеющую время от времени, верхнюю часть своего великолепного черепа.
Рамишевский сидел в дальнем углу холла и что-то распечатывал на принтере.
При этом Рамишевский, как-то странно улыбался, аккуратно вставлял пачку бумаги в рот принтера, давал команду и продолжал улыбаться.
Барановского в действиях друга давно уже ничего не удивляло, но в данном случае, его напрягало то, что Рамишевский больше часа сидит и распечатывает то, что ему неизвестно.
Закрыв книжку бедной женщины-писательницы, Барановский медленно поплелся в сторону Рамишевского. Плелся он не очень долго, обходя два кресла, чайный столик, четыре старых чемодана, пирамиду из книг советских писателей, китайскую вазу времен неизвестных императоров, три домашних тапочек, собачку, грызущую -четвертую и явно Рамишевского, потому что домашние тапочки самого Барановского легко отличались от тапочек Рамишевского - они все были пропитаны красками, которые он использовал при создании своих закатных картин. Наконец, дойдя до своего странно-улыбающегося друга, Барановский спросил:
- Ты что тут деньги печатаешь или свои новые опусы?
Рамишевский продолжая улыбаться,ответил:
- Не то и не другое.Я слушаю голос!
- Чей? - недоуменно произнес Барановский
- Рамишевский показал на экране квадратик -Печать, щелкнул по нему, женский голос - ответил на щелчок словами - Мы начинаем...
Лист бумаги в каком -то рваном ритме стал исчезать в пасти принтера, затем вылез из нижней части аппарата и лег на стол.
Барановский взял его в руки -осмотрел его двух сторон, на нем ничего не было, но он был теплым...
и тут раздался снова женский голос: Мы закончили!
- Ничего не пойму.Объясни с чего это...ты все таки улыбаешься и сидишь здесь целый час?- почти серьезно, даже строго вновь спросил друга Барановский.
- Слушаю этот сладкий, медовый, нежный, проникающий,задушевный, покорный, томный голос женщины, которая говорит здесь те самые слова -которые я постоянно хотел бы слышать от женщин в этой жизни: Мы начали - Мы закончили...Не больше и не меньше, продолжая думать еще о чем-то,-ответил почти радостный Рамишевский. И при этом заметь, ей все -равно...есть ли текст или нет для печати - настоящая женщина, пусть даже принтерская, - добавил он ...
-Странно, а я вообще не замечал и не слышал этого голоса ,- сказал Барановский, - А сколько лет нашему принтеру? Впрочем, что я спрашиваю..все равно она, наверняка, хороша и сейчас - сказал он, но Рамишевский его не слушал,так как был занят отниманием тапочки, которую уже успел распороть их неистовый пес-бишон.
Барановский как лингвист…
Недавно Барановский прилетел в Будапешт, чтобы выставить в одной частной галерее для продажи свою картину с весьма примечательным названием: Голубка пробитая рельсом.
(Рамишевский как-то отозвался об этом шедевре: На большом холсте, два на два ...какой-то старый трамвайный рельс в перьях)...
Как раз в эти дни, Рамишевский был занят закупкой дешевого сахара для венгерских кондитеров(в стране ввели особый налог на сахар и соль,якобы для спасения населения страны от диабета, ожирения и сердечных заболеваний) и сахар подорожал. И Барановский решил сам, без участия занятого бизнесом товарища, провести в Будапеште переговоры с хозяйкой галереи, по имени Ылдыко(фонетика Барановского)на своем особом диалекте немецкого языка. В ходе обсуждения вышеназванной картины и каталога живописных работ, Барановский запомнил несколько венгерских слов,которые вставляла в свою мадьярско - немецкую речь, вышеназванная дама, типа: Комоян, Чакудян и Хюй-ха !
И поскольку он всегда был стеснителен по отношению к дамам, родившимся между двумя мировыми войнами, и скромен, как все почтивеликие художники,он не решился переспросить у собеседницы - что же означают эти три слова? И записав их на тыльной части левой ладони, затем неоднократно повторив их вслух, чтобы не забыть в случае их испарения с ладони, из-за всегда неожиданного, приступообразного потения рук, ног и подмышек, вернулся в дом Рамишевского с твердым намерением узнать - что или кого имела в виду, мадам Ылдыко!
И вот вечером, когда Рамишевский приехал с какими-то сахарными бумагами, деловой и довольный, Барановский накрыл стол, достал бутылку ирландского виски и не дожидаясь Рамишевского хлопнул стакан вискаря всухую, закатил глаза до самого края своего высокого лба... выпалил:
- Эта Ылдыко, видимо, имеет хорошие контакты с армянскими и китайскими художниками. Я ей показывал свою голубку и каталог, а она постоянно, просматривая мои работы, как мне показалось, называла три фамилии, которых я никогда и нигде не слышал! Думаю, она продает и имеет бизнес с неизвестными мне художниками и наверняка они - халтурщики!
Рамишевский, сначала посмотрел на пустой стакан, потом осмотрел друга с ног до головы, остановился на его глазах, так и не вернувшихся на постоянное, обычное место пребывания и обвинительно заявил: Во - первых, это наглость и хамство пить одному виски, а во-вторых,кого она тебе там противопоставляла - гению всех времен и народов?
Барановский, схватив бутылку и прижав ее к сердцу, назвал имена взволнованным голосом:
- Комоян, Чакудян и Хюй-ха...а виски, старик, как- то само глотнулось...
Рамишевский, сделав многозначительную улыбку, подошел вплотную к нервно - трепещущему художнику, не без усилия оторвал от его груди бутылку, поставил ее на стол и заявил:
- Это не фамилии художников - конкурентов. Видимо твои картины у нее вызвали определенные эмоции...Комоян (коmolyan) - на венгерском означает -серьезно! Чакудян(csakugyan) - неужели !!! и не Хюй ха,а Хю:ха(h;ha) , переводится как - Вот это да! и вообще она не Ылдыко, а Илдико..по крайней мере в этих краях так произносится это имя!
Барановский вздохнул, плюхнулся в кресло и не сводя глаз с бутылки подвел черту:
-Сколько языков - столько мнений! Продам голубку куплю себе Вольво! Ылды- дылды!
Любовь к изменам… Измена как любовь
Барановский, раскачиваясь в кресле-качалке, посасывая очень старую пустую табачную трубку, принадлежавщую в прошлом, скорее всего, умершему от рака легких рыбаку-датчанину или капитану, утонувшей немецкой подводной лодки,неожиданно спросил, почти засыпающего на зеленом кожаном диване, Рамишевского:
-Ты изменял своей любимой женщине? то есть, ты изменял жене?
Рамишевский, не открывая глаз, сначала поправил:
- Не жене,а женам.
Затем,полуоткрыв правый глаз, добавил:
- А вообще, что есть измена? Как можно называть изменой - теплобмен? всякие там сплетенья конечностей, прикосновения в общественном транспорте, катания в лифте, совместные сны в аэробусе, разные там пикники на опушках и прочее?
И как быть с тем, что любимых женщин всегда больше, чем нелюбимых... и каждая из них нуждается в твоем внимании,заботе,добром слове?
Видимо, изменял, если очень многих любил! Одной любимой ради другой любимой...Но разве это измены?
Хотя, какие это измены - дарить тепло души и тела - авантажным, курносым, длинноносым,
аппетитным, видным, грациозным, слабым, нежным, хрупким, пухленьким, толстеньким, коротконогим, кривоногим, маленьким, высоким, стройным, страшненьким, милым, обольстительным, цветущим, пикантным, очаровательным, настойчивым, скромным,неугомонным, лукавым, застенчивым, чопорным, языкастым, томным, тихим, разномастным, темно-бледно-желтокожих.
Одним словом, разным существам, имеющими перед нами неоспоримое преимущество...в виде ...Стоп!
- А ты что решил изменить своей подруге? - переспросил он язвительно, Барановского,уже с широко раскрытыми глазами и сидя на диване.
- А ты уверен,что она твоя любимая?
Или изменять можно только любимым?
Сказано в одной священной книге, что самая лучшая женщина -впереди! возможно, даже в раю!
Так что, если замыслил побег...то не сомневайся в себе!
Барановский, с трудом удерживая баланс на качалке,вымолвил: Да нет- куда мне до измены. Мне пора домой. Надо ужин приготовить подруге. Ведь она устает,много работает, надо кредиты закрывать, а я в этом году не продал ни одной картины.
И добавил, засунув трубку, в карман видавшего виды красно-синего -желтовато грязного цвета жилета:
-Бедные женщины...особенно нелюбимые, им даже изменить нельзя! Ты прав - мир не справедлив!
Бари и кошелек..
Барановский нашел на выходе из хипермаркета - кошелек с 349 евро и 50-ю центами, водительскими правами, кредитными карточками на имя фрау Исабель Ротшильд. От неожиданной находки, сразу, без промедления и осмысления случившегося, позвонил Рамишевскому, посоветоваться, что с такой подозрительной находкой ему делать? Тот сказал спокойным ровным голосом: Ничего, кончай шутить, ты даже дома не можешь найти чек с прошлогодним штрафом...а потом поправился, сказав,чтоб Барановский отнес немедленно находку в полицию...Мало ли что там еще в этом кошельке у дамы с такой фамилией!
Барановский, с большим трудом нашел не полицию, а полицейского и предложил тому забрать кошелек фрау Исабель Ротшильд. Полицейский, два раза посмотрев то ли на Барановского, то ли мимо него, куда-то вдаль улицы, после длинной, почти мучительной паузы, согласился и попросил передать ему этот самый кошелек. Они нашли свободный столик уличного кафе и коп стал составлять что-то типа протокола и в этот момент Барановский обнаружил, что кошелька нет! Он вынул из пакета все содержимое: пачку куриных сосисок,двести граммов баранины, бутылку пива, полкилограмма черного хлеба из отрубей, две конфеты типа чупа-чупс с моторчиком и под настороженно - удивленным взглядом копа, почему-то по-русски и почти истерично произнес: я, кажется, забыл его в телефонной будке и уже не помню в какой. Найн- кошелек,Найн!
Полицейский, молча и с каким-то непонятным облегчением, стал медленно складывать в пакет -все, что накупил Барановский и вполне обоснованно спросил: может ли он чем-нибудь помочь?
Барановский ответил: Найн! и пошел за угол дома, чтобы выпить пива -обзывая фрау Ротшильд ведьмой, идиоткой и растеряхой.
Бари, Рами, Рейн…
-Я пошел гулять с Рейном, - объявил Барановский Клаудии, пекущей блины.
-С рекой или дождем?- звонким голоском спросила, блеснув лингвистическим даром Клау, и почти смеясь бросила в прихожую:
- Возьми лодку или зонтик, дорогой и в тот же момент завизжала как ужаленная Блин горит!
- Лучше ты бы следила за своей речью, меньше было был гари,- пробурчал Барановский и на всякий случай взял зонт.
Проходя мимо первого кухонного окна своего жилища, он услышал уже не визг, а пение своей Клау:
- Гарри, Гарри! я люблю тебя!
Евгений Борисыч Рейн, дожидавшийся друга у второго окна домика художника и всё слышавший в этой жизни, и слушающий по сей день,заметил,пожимая руку Барановского:
-Талантливая и неунывающая у тебя баба,Вальдемар!
- Был бы здесь Рамишевский точно сказал бы, что не только талантливая, но еще и музыкальная шкатулка, и заводной апельсин, и внебрачная дочь Гумбольдта,- добавил уже сам Барановский...
Пройдя метров двадцать дома и приближившись до пивной на метров триста, Барановский резко схватил Рейна за воротник куртки, спросил:
- Борисыч! а где у нас тут пожарка?
Рейн,оторвав руку друга от воротника ответил грубо, но кратко, а значит и умно:
- Не горел, не знаю! в крайнем случае пивом зальем.
И быстрым шагом рванул по направлению к пивной - спасительнице не только творческих людей.
Барановский, вслед за Рейном, тоже ускорил шаг, так как заморосил всегда неожиданный вестфальский дождь.
Брак — это начало следственных действий..
Барановский, как-то написал,-Чем больше откровенными и доверительными становятся мои отношения с Клаудией, тем больше она становится похожа на следователя!
Позитивный протест!
Барановский, прочитав газету Коммерсант, по поводу переезда Матвиенко в Москву, сообщил следующее:
-Все российские СМИ как всегда врут.
- Выборы были честными, народ проголосовал за то, чтобы эта большеротая без задержки перебралась в Москву! почти единогласно! а вовсе не из-за самого успешного губернатора Питера всех времен и царей! кто же такого отпустил в первопрестольную!
-Умен и дальновиден наш народ!- добавил он, поглаживая свою седую, свежепостриженную бороду мудреца.
Рамишевский про себя отметил, что его друг по -прежнему читает газеты по-советски, не слева направо, а между строк!
Борода Барановского
Барановский сидел в роскошном кресле, работы мастера Хорста Неизвестного, почесывая седеющую и редеющую по неустановленным причинам, не совсем аккуратно постриженную бороду, которая действительно компенсировала отсутствие волос на его блестящем от лампы, черепе.
Рамишевский, видя, что почесывание у друга длится довольно долго, решил тактично заметить:
-Когда у мужчины ничего не чешется, кроме бороды - это и прискорбно и свидетельствует о том, что он достиг высшего уровня своего развития,после чего ему открыты двери либо в Ад, либо в Рай.
Барановский дернувшись на кресле сначала в правую сторону, потом в левую, замер и сложив руки на груди, спросил:
-Мне обидеться, али как?
- Жить и творить или побриться, - ответил Рамишевский и как бы назло достал расческу и провел ею по своей густой и тоже седеющей шевелюре.
самая лучшая женщина -впереди!
-Ты изменял своей любимой женщине? то есть, ты изменял жене?
Рамишевский, не открывая глаз, сначала поправил:
- Не жене,а женам.
Затем,полуоткрыв правый глаз, добавил:
- А вообще, что есть измена? Как можно называть изменой - теплобмен? всякие там сплетенья конечностей, прикосновения в общественном транспорте, катания в лифте, совместные сны в аэробусе, разные там пикники на опушках и прочее?
И как быть с тем, что любимых женщин всегда больше, чем нелюбимых... и каждая из них нуждается в твоем внимании,заботе,добром слове?
Видимо, изменял, если очень многих любил! Одной любимой ради другой любимой...Но разве это измены?
Хотя, какие это измены - дарить тепло души и тела - авантажным, курносым, длинноносым,
аппетитным, видным, грациозным, слабым, нежным, хрупким, пухленьким, толстеньким, коротконогим, кривоногим, маленьким, высоким, стройным, страшненьким, милым, обольстительным, цветущим, пикантным, очаровательным, настойчивым, скромным,неугомонным, лукавым, застенчивым, чопорным, языкастым, томным, тихим, разномастным, темно-бледно-желтокожих.
Одним словом, разным существам, имеющими перед нами неоспоримое преимущество...в виде ...Стоп!
- А ты что решил изменить своей подруге? - переспросил он язвительно, Барановского,уже с широко раскрытыми глазами и сидя на диване.
- А ты уверен,что она твоя любимая?
Или изменять можно только любимым?
Сказано в одной священной книге, что самая лучшая женщина -впереди! возможно, даже в раю!
Так что, если замыслил побег...то не сомневайся в себе!
Барановский, с трудом удерживая баланс на качалке,вымолвил: Да нет- куда мне до измены. Мне пора домой. Надо ужин приготовить подруге. Ведь она устает,много работает, надо кредиты закрывать, а я в этом году не продал ни одной картины.
И добавил, засунув трубку, в карман видавшего виды красно-синего -желтовато грязного цвета жилета:
-Бедные женщины...особенно нелюбимые, им даже изменить нельзя!Ты прав - мир не справедлив!
Барановский о природе смеха
Смех содержит информацию о достатке человека и его возрасте. Согласно результатам исследования, люди с высоким достатком, смеясь, произносят «хе-хе», после 50 все чаще раздается «хо-хо». К таким выводам пришли немецкие социологи из абвгдЁ...пропустил названия заказчиков Барановский и продолжил:66% людей при смехе произносят «ха-ха». Как выяснили социологи, так склонны смеяться молодые люди, выпускники университетов.Как уточняют социологи, вторым по популярности (11%) стал смех «хе-хе», к которому также склонны люди с высоким достатком. Хихикают 10% людей, притом, как правило, хихикает каждый пятый человек без высшего образования. «Ху-ху» и «хо-хо» слышатся гораздо реже: так смеются 3% и 2% соответственно.Социологи обнаружили зависимость между доходом человека и тем, как он смеется. Среди немцев, зарабатывающих €2500 в месяц, 53% смеются с «ха-ха», 18% – с «хе-хе», 9% – с «хи-хи». Люди с доходом менее €1000 в месяц чаще произносят при смехе «ха-ха» – так делают 72%, еще 9% предпочитают веселиться с «ху-ху».
Прочитав и влив в себя стакан пива,посмотрел на друга и спросил:
-Дружище,а ведь я никогда не обращал внимание на то как-то смеешься?Изобрази ради меня, я тебя прошу!
-Ты что копыта потерял?что мне делать нечего? -недовольным и суровым тоном резанул Рамишевский.
- Ну прошу тебя изобрази,я тебе чай заварю.- не унимался Барановский.
- Ха -Хе -Хо-ХАХА,- во весь голос заорал Рамишевский.
- Ну не надо так громко,Ху-хе-хи,- почти простонал Барановский и пошел заваривать чай.
Барановский, Герника и Грузинская кухня
Барановский недавно закончил большое полотно (24 квадратных метра) со скромным названием "Возрожденная Герника", бросающее вызов самому великому Пикассо и решил по этому поводу пригласить на дружеский обед как всегда Рамишевского.
Рамишевский прибыл на час раньше в силу сложившейся исторической привычки великого друга - художника, который всегда приглашал на обед Рамишевского при полном отсутствии продуктов и напитков, вплоть до элементарной минеральной воды и пива для этого самого дружеского обеда.
Предчувствия и на этот раз не обманули Рамишевского, так как он застал Барановского за чтением кулинарной книги "Грузинская кухня".
-И? - задал короткий вопрос Рамишевский войдя в мастерскую, которую он купил легкомысленно для хранения ненужного имущества и посуды.
Барановский ответил цитатой из книги:
-Грузинская кухня - действительно восторг в чистом виде. Это благодаря ей в русский язык вошли и стали практически родными многие замечательные слова: сациви, сацебели, хинкали, пхали, харчо, хачапури, сулугуни, саперави, цинандали, хмели - сунели...
Затем оторвался от книжки и спросил:
- А что со стороны русских вошло в грузинский?
Рамишевский, открыв холодильник и увидев зияющий пустотой, старый холодильник, медленно,твердо, как некогда это делал по советскому радио, незабываемый диктор Левитан произнес:
- танковые бригады, артиллерия, спецназ, омон, десант, авиация, бомбардировки и принуждение к миру....одним словом, войска, войска, войска...
И захлопнув дверцу несчастного холодильника, много лет работающего без всякой пользы, добавил:
- Поехали в охотничий ресторан в Херрштайн, там сегодня будет отменная оленина и разные пернатые. Я угощаю, спасибо за приглашение.
Через несколько часов,после обеда, перешедшего в ужин,возвращаясь домой, Барановский, рассказав об очередных муках творчества в работе над последней картиной, вдруг, предложил Рамишевскому помочь продать "Возрожденную Гернику" господину Кадырову. (Надеюсь, вы уважаемые читатели, понимаете о ком идет речь?
Рамишевский, закурил, посмотрел в его ясные наивные синие глаза и вяло произнес:
- Старик, я и за такси заплачу, хорошо?
Барановский в ответ замолчал и молчит до сих пор, как мне минут пятнадцать назад сообщил по Виберу - Рамишевский.
Любовь во сне Барановского
Барановскому приснилась прошлой ночью погибшая полтора года назад красавица - жена очень известного человека.
" Я не помню где и как, я встретился с ней. Я о чем-то у нее спросил,она ответила. Я протянул руку, она улыбнулась, взяла ее и так взявшись за руки мы пошли вместе неизвестно куда... затем она пригласила меня к себе и я оказался в большом чистом доме, стоящим среди цветущих фруктовых деревьев.
Это была прекрасная ночь, ночь гармонии двух начал, существ, жаждущих друг друга..
Она - красивая, нежная, гибкая как лоза, обвивала и захватывала всего меня, предугадывала каждое мое движение и желание...
Мы говорили почти шепотом, восхищались друг другом, я смотрел в ее бездонные синие глаза, на ее великолепно сложенное тело, длинные легкие и стройные ноги, с теми самыми аристократическими щиколотками,о которых ты мне как-то говорил..
Это было блаженство. Не могу тебе передать всего, что я чувствовал и пережил в эту ночь и мне необходимо, мне так кажется, я уверен, что надо прямо сейчас, сесть и записать этот удивительный сон,который прервал, между прочим, твой умерший кузен Миша, попросивший меня дать ему закурить.Он оказывается тоже был со мной в этом доме. Но у меня есть еще вопрос к тебе, старик. Это не вещий, плохой сон? Это вообще, что значит - любовь с погибшей девушкой, да еще в присутствии твоего умершего родственника?"- говорил, спрашивал, охал и ахал Барановский по телефону приятеля, переходя из состояния радостного обретенного блаженства до полного необъяснимого отчаяния, Рамишевский слушал друга, глядя на остывающий холостяцкий завтрак, состоящий из омлета и чашки крепкого кофе. Он перечислял в памяти всех своих знакомых - психологов, толкователей снов и склонных к хождениям ко всякого рода гадалкам и экстрасенсам и никого не мог из них привлечь к объяснению того, что случилось во сне с его другом. Единственное, что его успокаивало, что вечером Клаудиа, жена Барановского, придет домой с работы и окунет его в свою явь, в которой не место любви с умершими людьми, а только чистота и порядок в доме и в отношениях с законным супругом. Поэтому, точнее, вовсе не поэтому, он сказал Барановскому, чтобы тот успокоился, что подумает, поспрашивает специалистов по снам и сновидениям о том, что значит этот сон и вечером сообщит ему об этом. Затем отключил свой телефон, взял из холодильника два яйца и пошел готовить новый омлет и варить кофе.