В статье представлена художественная специфика национального и наднационального в литературе писателей т.н. «третьей ноты», жизнь и творчество которых определялось «тройной» эмиграцией.

В качестве примера рассматривается творчество представителей «ферганской школы», венгерских и российских писателей, с одной стороны, сохранивших национальную и этническую идентичность, родной язык, а с другой – вступивших в творческий диалог с культурой иной страны. На перекрестке трёх культур формируется особое художественное мышление.

Приметы нашего времени

В прошлом году в Карловых Варах (Чехия) издана книга «О!», автором которой является АлеханМиталиер. Любой ингуш легко «прочтет» это имя как «АлиханМуталиев». И будет прав. Действительно, как написано в аннотации, эти незначительные изменения в имени и фамилии АлиханаМуталиева внесены «венгерскими почтальонами и писарями всевозможных компаний и служб».

Также  мы узнаем здесь, что книга издана не по желанию автора. Наверняка автор хотел ее отшлифовать и доделать: многие короткие высказывания, вошедшие в книгу, напоминают некие ремарки и заготовки к будущим произведениям, а не законченные афоризмы. Например, утверждение, что «самое тяжелое и волнительное занятие – дважды пересчитывать украденные деньги…», вряд ли станет крылатым выражением: для этого ему не хватает «обобщенности» и оно годится разве что для описания конкретных ощущений в конкретной ситуации. Или «О. была редкой девушкой, она постоянно меня спрашивала: а который сейчас час?». Или «Это была странная женщина. Когда я заходил в бар, она заказывала двойной виски». И т. д. и т. п.

А некоторые выражения есть всего лишь стилистические красивости без особого содержания.Например, «В Госдуму завезли святые мощи. Теперь она будет Мощная и Святая Дума».

А. Муталиев – поэт. Даже в прозе. И как всякий поэт, он не всегда логичен и рационален, не всегда последователен. У него часто мысль уступает первенство чувству, содержание высказывания приносится в жертву форме, стиль берет верх над смыслом.

Одним из вполне законченных произведений является коротенькая новелла «Сорок всадников». В ней автор рассказывает об одном эпизоде из жизни своего деда, от которого«осталась всего одна фотография, справка о реабилитации, две серебряные бляшки от уздечки коня и тихие рассказы …бабушки о том, каким он был». Эти бабушкины рассказы хранились в памяти автора, несмотря на информационный пресс современности. И даже множество великих книг и фильмов не смогли их стереть. Наоборот, обретая новое содержание и становясь универсальной защитой от агрессивности современного мира, они продолжали жить.

Но что значит жить?

Жить – значит оказывать влияние на этот мир, изменять этот мир. Поэтому и говорится, что человек живет, пока его помнят. Человек живет, пока память о нем, о его поступках живет в людях, оказывая через этих помнящих влияние на нашу действительность.  Точно также, в этом смысле живут и рассказы о деде автора, о его словах и поступках, потому что эти рассказы изменяют нашу реальность. Вот почему автор говорит, что бабушкины рассказы с годами «обретали совершенно новое содержание». Конечно, по форме бабушкины рассказы оставались одними и теми же, но изменялось их содержание, которое на каждом этапе своего духовного роста автор воспринимал все полнее и полнее. И ничего удивительного в этом нет: живой рассказ (рассказ, содержащий правду жизни) имеет бездонную глубину смысла, обусловленную неисчерпаемостью самой правды жизни. А выражается она всегда простыми словами, вроде «мужчина тот, за кем стоят люди».

Одним из важнейших принципов нашей жизни является положение: чтобы быть настоящим мужчиной, ты должен заслужить доверие и уважение людей.Необходимо верить «в справедливость и честность», а это значит быть честным и справедливым самому.И тогда люди встанут за тобой и за тебя. И в этом сила.

Каждый читатель легко найдет в прошлом «сорок всадников», которые когда-то, в трудные дни, защитили честь его рода, фамилии, семьи, и тем самым сохранили Веру в Справедливость. И память об этих всадниках до сих пор помогает каждому из нас оставаться человеком, сохранять в себе искру божественности, которой мы наделены по факту рождения.

В этом рассказе автор утверждаетоднународную мудрость, почти забытую в наше время –нужно научиться преодолевать радости жизни так же, как преодолевают трудности, потому что «успехи тоже нуждаются в преодолении не меньше, чем черные дни, неудачи и утраты». И в этом преодолении автору тоже помогает прошлое, так как голоса прошлого (или из прошлого) помогают нам избавиться от одиночества. Надо только уметьслышать это прошлое. Хотя это почти безнадежное пожелание в наше время, так как мы разучились слушать даже близких.

Другой приметой нашего времени является то, что мы противопоставили Вере Знание. Но трудно согласиться, что это – правильная позиция. Более привлекательным кажется представление, согласно которому знание есть следствие нашей веры, есть средство, созданное (вызванное к жизни) нашей верой для реализации  наших желаний. Ведь даже для того, чтобы человек начал познавать мир, он должен сначала поверить, что этот мир познаваем. А Вера, искренняя Вера, делает невозможное. Ведь Вера – это те крылья, которые возносят нашу душу и к райским садам и к мирскому успеху. Например, человек всегда хотел летать, и верил в эту возможность – о чем свидетельствует фольклор каждого народа. И полетел. Благодаря знаниям.

Поэтому думается, что неслучайно у А. Муталиева слова «Вера» и «Истина»часто пишутся рядом и с прописной буквы. И этим выделяются из сонма других слов, возносятся над всем остальным текстом. Например, в стихотворении «Фиаско».Это коротенькое (в десять строк) стихотворение, отмеченное легкой (мы бы сказали, чеховской) иронией, повествует о неудачах автора, который пытался выбрать высокие идеалы, встретить «друга навеки» или любящую женщину, но потерпел «фиаско».Лирический герой А. Муталиева не может похвастаться успехами ни в реализации добрых дел, ни в борьбе со злом («Добро осталось лишь химерой, А зло – обычным злом осталось…»).

Однако в этом стихотворении примечательны последние две строки, которые как бы подводят итог его жизненного пути:

С дороги камня не отбросил,

Но никому и не подбросил…

Отсутствие добрых дел здесь как бы «оправдывается» отсутствием злых поступков. Активная позиция здесь подменяется пассивной, вместо делания Добра предлагается неделание (отсутствие) Зла. Когда отбросить камень с дороги не хватает ни сил, ни мужества, «подвигом» становится хотя бы не подбросить камень. И это тоже – примета нашего времени. Добро стало невозможным, воспринимается этакой химерой, и поэтому для многих из нас остается только не делать зло. Не можешь помочь, так хотя бы не мешай! Яхьлелаехьайгаденалдисадеце, хьаг1 мукъаг1амалелае.

Кстати, данная тенденция с некоторой грустью отмечена другим известным ингушским поэтом –СалиАрчаковым, у которого имеется короткое – в четыре строки – стихотворение:

Хорошего людям не сделал он вроде,

О собственном благе заботясь всегда.

И все же добром вспоминался в народе

За то, что он людям не сделал вреда.

С. Арчаков тоже, как мы видим, констатирует нарождающуюся установку национального мировоззрения, согласно которому отказ от зла есть ценность, достаточная для доброго имени.Но это, как нам кажется, одна из самых опасных для ингушской самобытности черта, характеристика, которая свидетельствует о наметившейся тенденции к измельчению нравов наших. Уровень этических требований, предъявляемых народом к Мужчине (к Къонах), сильно снизился. Ты можешь быть хоть трижды эгоистом, черствым индивидуалистом, которому абсолютно безразлично горе соседа или брата, можешь быть ворюгой или взяточником, можешь жить исключительно для себя, абсолютно не интересуясь проблемами народа или республики – и все равно слыть хорошим человеком. Можешь, если не будешь «мешать» остальным жить, не будешь делать им вреда, не будешь «подбрасывать» им камни. Мерилом доброты становится невмешательство в общественную жизнь, равнодушное созерцание всего, в том числе и пошлости с подлостью.Как тут не вспомнить Фридриха Ницще и его последнего человека: «Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий всё маленьким».

И поэты, будучи барометрами нравственности народной, первыми почувствовали эту опасностьи заявили о ней. Услышим ли мы их предупреждение!?

А вот еще одна примета нашего времени. Безжалостная действительность разводит людей по разные полюсы экономического благополучия. А. Муталиев выразил это так:«Одни едят мясо как хлеб, а другие – хлеб как мясо!» (14). И это различие противопоставляет нас друг другу ничуть не меньше конфессиональной или классовой антагонистичности. Но ориентированностьэкономикигосударства на резкую дифференциацию экономического благосостояния населения (когда богатые богатеют, а бедные нищают) опасна, в первую очередь,для нравственности народной, тем, что, с одной стороны, воспитывает в нас какое-то холопскиуважительное отношение к богатству, к достатку и, с другой стороны, презрительное отношение к «бедным родственникам».Не зря так популярнарасхожаяглупость: «Если ты такой умный, почему ты бедный?».Если выразиться научным языком, в умах людей происходят аксиологические сдвиги: материальная обеспеченность и финансовое благополучие начинают восприниматься как некие ценности, заменяющие собойум, мужество, честность и другие духовные (и душевные) качества (а то и как превосходящие их).Эта ситуация символизирует победу материального над духовным.

Конечно, материальные блага важны. Особенно ясно осознаешь их важность тогда, когда лишаешься их. Но вещи не должны становиться самоцелью, они должны служить человеку, а не наоборот.

То, что А. Муталиев в своих произведениях обращает внимание наэти довольно пессимистичные мотивы,можно было бы объяснитьвлиянием на него европейского мировоззрения, в котором превалируют другие, более индивидуалистские, что ли, ценности. Но знаковость данной ситуации подтверждается ее проявлением и в творчестве другихавторов, живущих в Ингушетии. Например, наш современник, переводя на ингушский язык известный монолог Гамлета, бессмертнуюфразу«Быть иль не быть – вот в чем вопрос» перевел следующим образом:«Валар е валар – иштаэттадхаттар» (что в обратном переводе на русский язык даст «Смерть или жизнь – так встал вопрос»). Конечно, нельзя обвинять автора перевода в том, что он перевел текст именно так, а не как-нибудь иначе – переводчик перевел текст так, как он его понял. С этим не поспоришь. Но беспокоит здесь не только то, что некий конкретный переводчик не совсем верно передает акценты оригинала и тем самым искажает главную мысль автора – в конце концов, так (или почти так)переводили этот бессмертный вопрос Гамлета многие переводчики. Например, П. Каншин: «Жить  иль  не  жить  – вот в чем вопрос»; Д. Аверкиев: «Жизнь или смерть – таков вопрос»; А. Ладейщиков: «Жить или нет – вот основной  вопрос».Беда в том, что не способный понять всю глубину гамлетовского мышления переводчик, поменяв дилемму "быть или не быть" на дилемму "жить или не жить",сместил«акцент с уровня метафизического, где бытие есть бесконечная загадка и цель всяких размышлений, и теологического, где Бог есть само бытие как оно есть (идея бытия в чистом виде), на уровень приземленно-бытовой» (Сергей Трухтин).Будучи неспособенподняться на метафизическую высоту гамлетовскоговопроса, переводчик низводит ситуацию до утрированностижитейской проблемы.Аксиологическую (ценностную) дилемму философского по сути мышления он сводит к плоско-прагматической проблеме выживания. Вопрос бытия подменяет вопросом быта. Во-первых, вопрос «жить или не жить» для гамлетовского мировоззрения вообще не имеет смысла без решения вопроса «для чего жить». Поэтому вопрос «быть или не быть» надо понимать с аксиологических (ценностных) позиций, как, например, вопрос «быть или не бытьЧеловеком».Во-вторых, вопрос «быть или не быть» как вопрос метафизический, поставленный самим бытием, изначально и извечностоитперед любым из нас, а не встает перед человеком время от времени, подобно, скажем,вопросу «куда пойти в воскресенье – в зоопарк или в аквапарк?».

Есть вопросы принципиальные, которые стоят перед Человекомпри всех ситуациях и от решения которых зависит,достойно Он проживет свою жизнь или недостойно. Они, эти вопросы,  определяют смысл нашей жизни. Гамлетовский вопрос и есть один из этих вопросов.

А есть вопросы,так сказать, ситуативные, которые встают перед тем или другим человеком время от времени, вопросы, вызванные к жизни некоторой ситуацией. Они отпадают с исчезновением ситуации, вызвавшей их к жизни. «Жить или умереть» – один из таких вопросов (при всей его драматичности).

Другими словами, гамлетовский вопрос коренится в метафизике бытия, и ответ на него определяется пониманием смысла жизни, а вопрос «жить или умереть» коренится в быте, вызывается к жизни бытовой проблемой и ответ на него определяется силойинстинктавыживания. Поэтому этот вопрос «жить или умереть» может встать перед любым живым существом, даже перед насекомым, когда ему угрожает смерть, в то время как вопрос «быть или не быть» даже осознать способен не каждый.Мало тех, ктохочет/может реализовать себя, то есть стать тем, кем он является. Еще меньше тех, кто хочет быть тем, кем он мог бы быть. И совсем мало тех, кто хочет быть тем, кем он должен быть, быть, чтобы не уронить человеческое достоинство. Пугает сегодня то обстоятельство, что многие (в том числе и некоторые наши поэты) не чувствуют этой разницы и пытаются великий вопрос «быть или не быть» подменить довольно «шкурным» вопросом «жить или умереть» и вложить этот последний в уста потомственного аристократа, датского принца Гамлета. Даже не задумываясь, в чем тогда (будет) трагизм Гамлета и величие его выбора.

Алихан Муталиев не отделяет Добро от Зла. Это – не разные субстанции, это две стороны одного явления. И воздействие на мир того или иного явления может быть добрым или злым в зависимости от цели этого воздействия. И от меры. Или, говоря современным языком, от интенсивности.

К мысли о нераздельности Добра и Зла (об их единстве) писатель возвращается часто. Например, автор пишет буквально следующее: «Зла в природе не существует…Причиной существования Зла в любых проявлениях является Добро… Или вера людей в Добро?» (15). Первые дваутверждения, неожиданные и парадоксальные – это вывод философа. Но Муталиев – Поэт, а значит, ближе к Жизни, чем мыслитель. Ведь философ изучает жизнь, тогда как поэт живет жизнью. И поэтому поэт Муталиев не останавливается на констатации факта, а идет дальше, притрагиваясь к пульсу Жизни, и от сентенции о том, что существование Зла определяется существованием Добра, он приходит к озарению: «Зло в мире существует потому, что люди верят в Добро». Конечно, утверждение довольно спорное. Но ведь автор тоже не безапелляционен: он ставит вопрос перед нами и тем самым приглашает нас присоединиться к его тревогам и сомнениям, предложить свой ответ.

Вообще, Муталиев не любит утверждений, кажется, ему сподручнее ставить вопросы. В книге их очень много, таких вопросов без ответов.Имеется даже целое стихотворение, которое так и называется: «Вопросы без ответов». И поэтому эти вопросы становятся риторическими. А это тоже примета нашего времени: обилие вопросов, на которые у нас нет ответа. На которые мы не можем (и/или не хотим) найти ответы. Это вопросы, которые свидетельствуют о нашей неуверенности в собственной правоте. Вопросы, свидетельствующие о размытости наших представлений, об избитости наших истин, об обветшалости наших человеческих чувств.

И поэт пытается обновить изношенные фразы, которые уже никого не могут подвигнуть на действие. Этим стремлением и порождены многие этические сентенции в этой книге, сентенции, в которых АлиханМуталиев как бы по-новому расставляет акценты: «Не жаль, что погибают, жаль, что не живут».Или «Берегите детей, а не Родину».

Кстати, о понятии «Родина». Современное отношение к данному понятию А. Муталиев выразил этакой космополитической, что ли, сентенцией: «Никто из людей не осознает, ввиду своего несовершенства, что настоящая Родина человека – это роддом, вагон, избушка, автобус, палатка, самолет, лодка, яхта, гора, чулан, и т. д… То есть, конкретное место, а не какая-то абстракция, созданная словами, красками, мелом» (116). Несколько ниже автор напишет: «Если вы скажете: «Возьми миллиард и забудь свое имя и судьбу», – я вам отвечу тихо: «Никогда…». И крепко сожму в руке револьвер, чтобы при повторении вопроса вы услышали настоящий ответ горца» (156). Сказано красиво, хоть и высокопарнонесколько. Особенно впечатляют слова о револьвере. Но дело в другом. Это высказывание есть в некотором смысле литературная аллюзия к известным есенинским словам столетней давности:

«Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте Родину мою».

У С.А. Есенина «рать святая» предлагает рай за отказ от Родины, а у А. Муталиева некто («вы») предлагает миллиардза отказ от имени и судьбы.  Как видим, ни рай и ни Родина уже не являются для нас святынями.

Можно было бы предположить, что и здесь отражена позиция автора, подвергшегося тлетворному воздействию западного мировоззрения, того мировоззрения, для которого понятие «Родина» не несет в себе такогосакральногосмысла, как у нас, а имеет скорее топологическоезначение и ограничивается представлением о государственной территории. И сделать вывод,что данный выбор для нас, россиян,не актуален. Можно бы, но не получается. Уж слишком много у нас людей, которые, например, в присоединении Крыма к России видят только территориальныйвыигрыш.Если судить по высказываниям наших политиков, то о благополучии и о волеизъявлении жителей Крыма помнит и думает разве что В.В. Путин. Во всяком случае, последовательно об этом говорит только он. Все остальные, пытаясь оправдать присоединение Крыма к России, пускаются в пространные рассуждения о стратегических и тактических преимуществах военных баз и портов, расположенных в черноморской акватории, об опасности появления там американских войск, и т.д. Или апеллируют к тому факту, что Крым когда-то входил в состав России.

Так что пессимизм в восприятии таких священных для старшего поколения понятий, как Родина, Отчизна и т. д., тоже есть примета нашего времени, а не стилистический каприз поэта.

Также А. Муталиев утверждает, что правда живет только в бедных домах. В этом утверждении правильно схвачена связь между правдой и богатством, вернее, их несовместимость. Но мы склонны считать, что надо бы «перевернуть» эту сентенцию. Это не Правда «отказывается» жить в богатых домах – это Богатство не «уживается» с Правдой, не появляется там, где Правда. Богатство невозможно нажить, следуя лишь праведным путем. За праведность платят гроши, и самые большие гонорары даются за пошлость и подлость. Вот почему в наше время прагматичность, обеспечивающая утилитаристскую выгоду, противопоставлена духовности, которая ведет к праведности. Качеству (например, поступков)противопоставлено количество (скажем, денег). Об этом же и блестящая миниатюра А. Муталиева «Цена искусства» (80). Это коротенькое произведение – меньше десяти предложений. Но смысл в немглубокий! Владимир Барановский, «очаровательный художник с голубыми глазами» (77), предпочитает выложить плитку на кухне, потому что за эту работу ему платят намного больше, чем за создание портрета. А ведь это тоже примета нашего времени – ремесло ценится выше искусства, мастерство ценится выше таланта. Рационализированноемышлениеуслужливо подсказывает нам, чтоСапожник предпочтительнее(полезнее) Художника. Потому что благополучие тела нас заботит больше, чем возвышенность Души.Бренноенам важнее Вечного.

Одним из законченных,в литературном смысле, типов у АлиханаМуталиеваявляется Борис Лифштински. Мы не знаем, был ли у Лифштински прототип. Нопросто поразительно, как точно описал его характер А. Муталиев. Только человек, мысли которого постоянно занятытакой чепухой, как скрупулезный подсчет своих расходов (или количества проходимых им метров), может так бездарно и бесполезно тратить деньги. Интересно, а он согласился бы дать их совсем незнакомому нищему на улице?

Присмотритесь к этому Лифштински – это очень интересный психологический тип: «маленький человек», от которого мало что зависит,потому что он и не хочет, чтобы от него что-то зависело. Ингуши такого человека называют «жералдоалла саг», что приблизительно можно перевести как «мелочный человек».

Судите сами. Поддавшись напору белокурой Блонди, он согласился провести с ней ночь.И вот, готовясь к предстоящему свиданию, Лифштински «пересчитывал наличные для чаевых прислуге отеля», «надел пиджак, вышел во дворик, сел в машину и поехал в отель, чтобы освоиться, пощупать кресла и кровать, принять душ, заказать легкую закуску и напитки» (29). Он был «дотошным во всем», обращал внимание на все детали номера отеля. То есть изначальная и, в общем-то, понятная цель – провести сказочную ночь с «полуроскошной женщиной», сохранившей привлекательность форм, разбивается намножество более мелких целей, а активная позиция «развлечься» (установка на действие) подменяется пассивной – «не заразиться»(установка на противодействие).

Одним словом, описываемый автором Лифштински есть один из тех людей с «гипертрофированным зрением», которые хорошо воспринимают малейшие детали, будучи абсолютно неспособны увидеть более крупные объекты. Идя по лесной (или по парковой) тропинке, такой человек будет видеть каждую веточку на этой тропинке, каждую травинку рядом с ней, каждый упавший с дерева листочек, каждую букашку, ползущую по этомулисточку. Он отметит своим вниманием все эти мелочные детали, и зафиксирует их в своей памяти. В то же время он может абсолютно не заметить, скажем, цветущий куст чуть в стороне от тропинки.

Такие люди живут этими мелочами, их осмысливанием и обсуждением, они не раз и не два «переживают» их заново. Они видят каждую деталь отдельно, вне реальных связей с остальным миром. Понятие «воздушный шарик», например, они «разлагают»на синтетическую оболочку, молекулы воздуха внутри оболочки, завязку и узел на этой завязке. И потому им порой очень трудно увидеть единство этих подробностей, единство картины. Это состояние, о котором очень метко говорит русская поговорка«за деревьями не видеть леса».

Такие люди любят подсчитывать доходы и расходы свои, торговаться на рынке, подробно и тщательно изучать инструкции применения покупаемого товара, мучить продавца вопросами о качестве и сроках годности товара, о гарантиях и условиях его возврата и т.д. Но это не всегда есть проявления патологической жадности. Во всяком случае, они экономят не из-за жадности: они способны на щедрые траты и широкие жесты. Но им доставляет удовольствие сам процесс обдумывания доходов и расходов, сам процесс торга.Этим самым они как-то занимают свой ум.

Более того, часто они крайне недоверчивы: всех людей, с которыми их сталкивает жизнь, они воспринимают как потенциальных врагов, которые только и ждут удобного момента, чтобы как-то навредить им.

Они нерешительны и никогда не рискуют: огорчение от возможного проигрыша превышает в их сознании радость потенциального выигрыша, победы. Приложить какие-то усилия и проиграть для них страшнее, чем не прилагать их вовсе. Они готовы не-выигрывать, лишь бы не проиграть. Они предпочитают не-делать, чтобы не ошибиться. Для них лучше выглядеть беспечным, чем неспособным, неудачником.

Боязнь подцепить какой-нибудь болезнетворный вирус заставляет многих из них  не только тщательно мыться, но и отказываться от купания в море или речке, от прогулок в лесу и в поле и т.д. и т.п.

Но свою трусость эти люди считают мудростью жизни, свою боязнь –«умением жить».Свое стремление ничего не делать без прямого указания «авторитета» (человека, от которого зависит их благосостояние: чаще всего это – начальник по работе), эту «боязнь поступка» они не считают трусостью. Они уверяютокружающих, да и самихсебя, что их бездействие есть результат их собственного нежелания действовать. Как та крыловская лисица, которая уверяла, что она отказывается от винограда, так как он еще не созрел. Но если та лисица из басни не могла достать предмет своего вожделения, то эти могут, но боятся. Они боятся протянуть руку и попытаться достать его. Да что там говорить, они боятся даже мечтать о чем-то, если объект их желания не одобряется этим самым «авторитетом».

Но ведь именно такие люди с их рабской моралью (хорошо то, что поддерживает мой начальник)и востребованы сегодня властью. Потому что они обладают двумя бесценными для подчиненного свойствами: никакие моральные принципы не помешают такому человеку выполнить любое указание начальника и ничто на свете не заставит его нарушитьпредписание начальника.(То обстоятельство, что власть предержащим эти люди выгодны, и приводит к наблюдаемому нами утверждению мелочности интересов, намерений и поступков, к предпочтению пассивной позиции, к отказу от активной жизни.)

Эти люди не всегда глупы. При соответствующей подготовке они могут стать хорошими аналитиками, но они плохие творцы. Они могут скрупулезно изучить объект исследования, но они никогда не создадут, скажем, ни научных теорий, ни социальных учений, ни крупных произведений искусства: для этого им не хватает кругозора, масштаба «видения». И решительности.

У таких людей, как правило, очень мало бывает друзей: наверное, потому, что любого кандидата на дружеские отношения они рассматривают чуть ли не «под микроскопом», и, следовательно, находят у него множество изъянов, так как изъяном для них является даже отличие, «инаковость» рассматриваемого.

Чаще всего они не мешают окружающим, но себе они отравляют жизнь так, как не сумел бы это сделать никакой дьявол. Отравляют они себе жизнь, главным образом, выискиванием в своей судьбе негатива, невезения, неудач и т.д. И находят их в любой мелочи. Они дотошно рассматривают все мелочи, выискивая в них всяческий подвох. И если не найдут, то расстраиваются, потому что уверены, что негатив есть, но они просто не способны его найти.

Где-то в глубине души они понимают, что что-то в их жизни не так, как надо. Достаточно вспомнить о размышлениях Лифштински на кровати в люксовом номере гостиницы, которые завершились выводом, оправдывающим его отказ от первоначальных планов: «Мать была права, надо спать на своей кровати, чтобы никакая зараза к тебе не прицепилась!» (35). И порожденныеэтими размышлениями печаль, разочарование и презрение в его глазах. Ведь это –его разочарование в своем поведении, его презрение к себе самому.

Эти люди имеют великолепную способность мучиться мелкими вопросами, такими, на которые обыкновенный человек и внимания-то не обратит. Для них целая проблема решить, скажем, «что сделать сначала – закурить первую сигарету или позавтракать» (38).

Все свои доходы и расходы Лифштински записывал в блокнот, который он «вел педантично и ежедневно» и в котором были «только цифры и пояснения к ним». И «эти записи он считал настоящей трагедией отдельно взятого человека, несравнимой с трагедиями Шекспира» (39). А настоящий-то трагизм заключался в том, что «жизнь его последних двух десятилетий управлялась и регулировалась цифрами из блокнота» (40). И на похоронах его речь в основном шла о выписках из его блокнота. И хвалили его за аккуратность и педантичность в ведении главной книги своей жизни.

Даже вопрос о женитьбе 45-летний Лифштински увязывает с количественными характеристиками. Вот как об этом пишет автор: «А Лифштински еще не был готов делить путь в 14 метров из спальни на кухню с кем-то еще, и особенно не готов к тому, что придется иметь дело с цифрами, связанными с жизнью этого «кого-то», с ее жизнью» (40).

Вообще, цифры для Лифштински – не просто графические знаки на бумаге, а олицетворение каких-то неведомых сил, способных не только прекратить «любое движение мысли, развитие иллюзии, приятных ощущений» (40), но и представляющих (могущих представлять) для него какую-то таинственную угрозу, например, единицы-колья, пятерки-серпы, нули-пустоты. В конце концов, эти думы о цифрах и становятся одной из (возможных) причин его гибели.

Но ведь это тоже примета нашего времени – то, что жизнь многих наших современников управляется и регулируется «Книгой доходов и расходов». И не так уж важно, что в одних книгах числа четырехзначные, а в других – десятизначные. Не важно. Суть-то одна: жизнь, принесенная в жертву «амбарной книге».

Тут необходимо будет пояснить, что все эти черты редко встречаются в одном человеке, но общее у этих людей то, что они боятся полнокровно жить и предельно бездарно прожигают свою жизнь, оправдывая это вполне рациональными доводами.

Простой мужицкой мудростью отличаются незатейливые замечания и высказывания о жизни, которые автор вкладывает в уста почтальона Пишты. Например, он подмечает еще одну примету нашего времени – возросший интерес к желтой прессе и порнухе. И делает совершенно справедливый вывод, что интерес этот подогревается бездельем.

Или вот тенденция к разъединению близких людей – соседей и братьев, что приводит к строительству разъединяющих стен вместо соединяющих мостов. Тоже примета современности.

«Хроника аула Кукушке» и «Навахи» Фенимор и Купер»– это своего рода политическая сатира на нашу современность. Здесь читатель без труда обнаружит многие черты, характерные длянашего времени, причем не самые привлекательные. Это и подхалимство Цечпешкиева; и стремление к «изменению депрессивной исторической памяти кукушкианцев» (104);это и обращение местного поэта Абейдуллы к министру финансов Кукушке с просьбой выделить для бедных «денег или новые утешительные слова» (105), чтобы как-то объяснить им, почему они беднеют, в то время, когда богатые богатеют;это и снос домов преступников имногие другие.

Есть в книге А. Муталиева и стихи – около двух десятков. Хотя все стихи неплохие, хотелось бы особо отметить стихотворение «Хейки». «Дивное имя» Хейки (наверное, на ингушском языке имя будет ХӀейки) сквозь тысячелетия несет на себе следы очарования прошлого, полноты жизни предков наших, красоты близости человека природе. В поисках истоков красоты, отразившейся в этом имени, в стремлении разгадать тайну его очарования автор отправляется в горы, доходит до Храма Богини плодородия Тушоли, но находит здесь лишь «золу на пороге, Как жестокий безмолвный ответ», «гробницы пустые» да «камни немые». Даже горы, «как вдовы седые, молчат» (8). И поэт восклицает в отчаянии: «Как мне тебя разгадать…». И в этой неспособности нашего поколения услышать и понять друг друга, а также понимать язык природы и вести с ней диалог мы тоже склонны видеть примету времени.

Книга у АлиханаМуталиеваполучилась отменной. Каждое произведение – от однострочного до более развернутого – отличается свежестью восприятия, яркостью выражения, несет на себе отпечаток оригинального мировоззрения автора. Они отмечены чеховским юмором. Как и великий русский классик, А. Муталиев умеет одной-двумя коротенькими и хлесткими фразами охарактеризовать человека. Для иллюстрации  можем взять хотя бы следующие строки: «Во-первых, она была дочерью паромщика и социалистки, во-вторых, она курила только чужие сигареты, в-третьих, получив наследство больше миллиона евро, так и не решилась купить электрическую кофемолку, в-четвертых, только после смерти мужа, с которым прожила более тридцати лет, узнала, что он был хорошим саксофонистом!» (80). Эти, казалось бы, совершенно разрозненные сведения-факты говорят нам о человеке много больше, чем самые подробные и длинные описания.

Говоря о манере письма Алихана Муталиева, нельзя не обратить внимание и на то, что у него много от стиля повествования другого великого писателя – Н. В. Гоголя. И в первую очередь – внимание к подробностям, к тем подробностям, которые, казалось бы, не имеют значения для сюжета, но обрисовывают ситуацию (или персонаж, или вещь) весьма неожиданно и точно, придавая произведению своеобразный колорит. Они создают вкустекста, если можно так выразиться.

Сильной стороной таланта А. Муталиева является сочетание глубокой мудрости с простотой изложения и изяществом стиля, разбавленными тонкой(иногда едкой) иронией. Судите сами: «Даже самый кровавый тиран – раб своих рабов, только рабы не способны в это поверить»; «Надпись на асфальте: «Жизнь не проходит мимо – жизнь проходит сквозь»; «Если много раз трогать святыни руками – они становятся ветошью».Или «Тут же какая-то бабулька, типа-королева с каким-то старичком типа-герцогом, а далее – высокооплачиваемые священники, лорды и пэры, а также Сэр Элтон Джон вместе с Супругом, прилизанно-зализанный футболист со своей чмошной беременной женой, сотня бездарей и каких-то призывных бабенок в якобы самых крутых шляпках на посредственных головках – все это и многое другое – участники этой, якобы, Свадьбы Века»(54).Здесь за каждым оборотом и за каждым словом чувствуется глубокое презрение ко всему показному, надуманному, эпатажному, пошлому. Особенно ядовито звучит «всё это» вместо «все они».

В записных книжках А.П. Чехова, говорят,имеется краткая запись, что человек станет лучше, если ему показать, каков он есть. Нам кажется, что своим творчествомАлиханМуталиевкак раз и пытается показать нам главные характеристики современного человека, типичные черты нашего времени.И этим самым помочь каждому из нас увидеть себя со стороны и развить в себе лучшие качества и побороть свои недостатки.

Думается, от знакомства с книгой А. Муталиева читатель получитогромное эстетическое наслаждение. Тексты, несущие на себе следы долгих и глубоких размышлений,читаются легко, так как изложены простыми и выверенными словами,а каждое высказывание отмечено тонкой иронией и искрометным юмором.И каждый читатель найдет здесь что-то свое: что он наблюдал, что он чувствовал, над чем он думал, о чем догадывался.

Хаваш Накостоев