Рецензия Юрия Гирина, доктора филологических наук, литературоведа 

В литературных процессах разных национальных культур есть такая разновидность: литература экстерриториальности. Это может быть проза, поэзия, эссе, а чаще некий синтез этих жанров литературы экстерриториальности создается авторами, обычно вынужденно покинувшими свою родину, но продолжающими творить за ее пределами. Особенностью такой литературы является то, что она создается в русле той же поэтики, что свойственна и авторам, оставшимся дома, но творящим подспудно, неофициально, «в стол». В большинстве же случаев литература экстерриториальности восполняет трагическое зияние, продолжая и укрепляя национальные традиции.

Такое теоретическое вступление понадобилось для того, чтобы объяснить сущность очень значимого явления – вайнахской культуры, продолжающей свою жизнь за пределами родных краев. Этому слою культуры и принадлежит творчество Алихана Муталиева, ловящего в глубинах прошлого эхо национальных традиций, звучащих в нем памятью сердца: «Меня спасает прошлое... Голоса из прошлого, которые я пытаюсь слушать, несмотря на обилие информации, прессующее нас ежедневно. Голоса эти приносят истории, легенды, притчи минувшего; подсказывают правильное решение или как себя вести в сложных ситуациях. Но самое важное, самое главное, что, слушая их, я не чувствую, что я один на этом свете».

Алихан – поэт. Он поэт не потому, что выражает себя в стихах, а потому, что таков склад его дарования. Он, видящий суровость и жестокость жизни, поэтизирует ее, ибо для него Поэзия есть Истина:

Я верю камням,

не в текучесть песка.

Камень хранит в себе

Верность всегда.

Алихан – мыслитель и философ: «Слезы радости – разве не бывшие слезы печали и скорби?» Алихан-эссеист, мастер точных максим, бывает по-монтеневски едок и мудр. Исполненный ностальгии, он все же проницательно замечает: «Кавказцы даже у могилы неизвестного солдата будут спорить о его происхождении...»

Строй его недавно вышедшей книги «О!» похож на бег облаков в ущелье, то накрывающих горы внезапным дождем, то вновь открывающих голубое небо и знойное солнце. Лукавая повествовательность притч о Лифштински сменяется набежавшим «Плачем небес» и мрачной тучей «Вопросов без ответов», продолжающих традицию Франсуа Вийона:

Куда исчезло всё?

Слова, наброски, темы?..

Куда исчезла ты -

Неистовость души?

Куда исчез я сам?

И начатый роман?

Куда исчезли годы?

Дождливая погода?

Куда исчезли други?

И славные подруги?

Куда исчезла грусть?

Куда теперь я рвусь?

И вновь заиграли брызги тонкой иронии в серии баек о почтальоне Пиште… Палитра мастера богата красками! Прозаический цикл «Барановский&Рамишевский» – это уже пастозная масляная живопись, выполненная в стилистике бытового жанра, которая плавно переходит в мистифицированную хронику о некоем Абейдулле Цагенове, народном поэте аула Кукушке...

И уже полным пастишем, обыгрывающим многое и многих, является цикл «Фенимор и Купер» с введенным в подтекст «навахским» колоритом. Пастиш, актуализирующий ставшие архетипическими сюжеты и вписывающий их в события дня сегодняшнего. Это изящная языковая игра, рассчитанная на умеющего читать между строк читателя. Игра на равных с величайшими мастерами мировой литературы – от Джеймса Джойса и Раймона Кено до Гильермо Кабреры Инфанте. Впрочем, имеющий уши да услышит…

А автор этой необычной книги имеет полное право завершить ее словами:

«Нет! Я не сломлен, я не в тоске и не в депрессии и вовсе не обижен. Я счастлив в своей грусти,

в своем одиночестве. Я счастлив тем, что я победитель по своему происхождению, по истории предков. Победитель времени, в котором я жил и живу. Я его осилил. Я его использовал. Даже смог его опередить».

Так говорит Алихан, сумевший услышать в зове предков зов будущего. Услышать – и ответить на него.